Новости науки
Двери в будущее
Большинство биографов утверждают, что будущий великий физик не был плохим учеником —ему не повезло со школой. Сам Альберт Эйнштейн впоследствии вспоминал о гимназии не слишком — то почтительно: он отмечал, что механическое заучивание наносит вред самому духу учебы и творческому мышлению.
Разумеется, случай Эйнштейна не уникален. Многие из его современников повторяли мысль нобелевского лауреата, называя школу оплотом зубрежки, где воспитывалось не мышление, а раболепие, где любые попытки проявить себя беспощадно пресекались учителями и воспитателями.
Телесные наказания, карцеры, преподаватели, подобные чеховскому Беликову, заучивание латинских глаголов и Закона Божьего, имущественный и национальный ценз… Реальность царских гимназий состояла далеко не только из изучения нескольких иностранных языков, высокой образовательной планки и праздничных вечеров, на которых в вальсе сходились учащиеся мужских и женских гимназий, —того, по чему принято теперь ностальгировать. Образовательная система строго регламентировала жизнь учеников и за пределами школьных стен —посредством запретов, нарушение которых обыкновенно вызывало незамедлительное наказание. Речь не только о вредных привычках, которым предавались мальчишки — гимназисты в подражание членам студенческих братств, устраивая вечеринки с пуншем и тайком покуривая на улице. Устав одной из московских женских гимназий 1884 года запрещает воспитанницам меняться вещами, носить брошки и браслеты, стричь волосы после третьего класса, а также посещать публичные лекции и библиотеки, кроме гимназической.
Один из немногих великих ученых, для кого дореволюционный гимназический опыт не был опытом противостояния, —советский математик Андрей Колмогоров. Семилетним мальчиком он сел за парту в московской частной гимназии Евгении Репман. Здесь царила совсем иная атмосфера: мальчики учились вместе с девочками в небольших классах, не было ограничения для инородцев, а едва ли не все преподаватели были университетскими сотрудниками и участниками научных экспедиций. Ученики много трудились самостоятельно —и даже пытались соревноваться с педагогами. Именно такую атмосферу —дерзкого научного творчества —академик Колмогоров старался воплотить в своем детище, физико-математической школе при Московском университете, ныне ставшей Специализированным учебно — научным центром МГУ и получившей имя ее основателя.
Колмогоровская школа и сегодня прочно сохраняет свои позиции, лишний раз доказывая, что право учеников на самостоятельное исследование —один из тех китов, на спинах которых держится по-настоящему качественное образование.
Система работы по двум планам —учебному и научному, созданная Колмогоровым, прижилась и в ряде школ США, Франции, Южной Кореи. Последний проект был запущен в сирийском Хомсе, после того как президент этой страны посетил московский СУНЦ. Чтобы работать в новой школе в Хомсе, местным учителям пришлось пройти серьезный конкурс и самим многому научиться. Первый выпуск состоялся вэтомгоду.имногиевыпускникихотятпродолжитъ учебу в МТУ. А педагоги СУНЦа снова пакуют чемоданы и готовятся лететь в Мексику —там тоже открывают колмогоровскую школу.
Дореволюционная традиция, воспринятая Колмогоровым, дошла и до современности, совершенно не утратив актуальности —даже наоборот. Впрочем, благополучно дожили до нашего времени и некоторые из проблем той эпохи. Конечно, о карцерах или запрете на стрижку речи не идет, зато проблема механического запоминания вместо понимания заявила о себе с новой силой с тех пор, как в школу пришли стандартизированные тестирования —ЕГЭ и ГИА. Во всяком случае, то, что они побуждают учеников запоминать готовые ответы вместо того, чтобы учиться свободно ориентироваться в пространстве науки, —самый главный пункт обвинений в адрес этих тестов. Конечно, Россия —далеко не единственная страна, где среднее образование непредставимо без итоговых тестов, однако именно для нашего общества проблема стала столь болезненной. Эксперты отмечают: похоже, среди наших юных соотечественников гораздо больше тех, кто хочет списывать готовые ответы, нежели тех, кого влечет самостоятельный поиск решений.
Многие спешат обвинить в столь печальном положении вещей интернет и всех тех, кто выкладывает во всемирную паутину готовые решения. Другие возражают: любовь к списыванию была свойственна нашим юным соотечественникам и до эпохи всеобщей интернетизации, и еще несколько лет назад полки в любом книжном магазине ломились от разнообразных «решебников». Третьи спешат дополнить: доля тех, кто предпочитает готовые решения самостоятельному поиску, всегда была высока —но именно с введением итоговых тестов она достигла предельных величин. И с негодованием вспоминают слова экс — министра образования Андрея Фурсенко, заявившего, что пороком советской школы было стремление воспитать человека — творца, тогда как задача российской школы —воспитание квалифицированного потребителя.
Потребитель ценит в первую очередь готовые решения. Готовые завтраки, одежда из тканей, которые не нуждаются в глажке, компьютерная техника под девизом «включил —и готово», наконец, умные дома —все, что способно избавить от лишних манипуляций в быту, неизменно пользуется популярностью. Доплачивая за смарт — функции, человек покупает не что иное, как собственное свободное время —то, что можно потратить на вещи, гораздо более полезные и увлекательные, чем глажка, мытье посуды или обслуживание домашнего компьютера, —к примеру, путешествия или образование. Но между полкой в торговом центре и школьной скамьей огромная разница. «Школа —не рынок, знания —не товар», —скандировали студенты на акции, посвященной очередному витку отечественной образовательной реформы —печально известному закону № 83. Под этим согласны подписаться многие эксперты. Дело даже не в том, что среднее образование грозит стать частично платным, а в самой неуместности потребительской логики в образовательной системе. Готовые решения —или сокращение поиска до выбора из четырех — пяти вариантов —разумеется, облегчают процесс обучения. Но вместе с тем —подменяют его цели. Учащийся предпочитает наиболее простым образом получить документ о среднем образовании —вместо того чтобы научиться учиться и всегда быть готовым к знакомству с чем-то новым. Реформы обещают подарить школьникам массу свободного времени —но совершенно не могут научить их, как этим временем распорядиться.
Безусловно, архитекторами реформы двигали благие цели: сделать вузовский конкурс более честным и беспристрастным, переход с одной образовательной ступени на другую —более естественным, а российское образование —свободно конвертируемым в западном мире. В 2003 году на встрече министров образования европейских стран в Берлине Россия присоединилась к Бодонскому процессу, формирующему пространство единого европейского образования.
Идея «евросоюза» для студентов и их преподавателей родилась еще в 1998 году, на праздновании 800 — летия Сорбонны. Главы образовательных ведомств Франции, Германии, Великобритании и Италии резюмировали: в единой Европе национальная специфика образовательных систем ограничивает мобильность молодых граждан —и неплохо бы вернуться к некоторым принципам эпохи вагантов, адаптировав практику путешествующих студентов к современным реалиям. Сказано —сделано. Через год уже 29 европейских государств подписали декларацию, давшую название длительному процессу, —Болонскую. Страны — участницы взяли на себя обязательство увеличить конкурентоспособность европейского пространства высшего образования и работать над повышением мобильности как студентов, так и преподавателей —сохраняя при этом независимость и самостоятельность всех высших учебных заведений.
Вступая в Болонский процесс, российская сторона, увы, меньше всего внимания уделила именно этому, последнему пункту —и предпочла перекроить собственную образовательную систему с упорством царя Петра, рубившего окно в Европу. Многоступенчатая реформа, запущенная для интеграции в болонское пространство, затронула не только высшую, но и среднюю школу.
Введение двухуровневой системы высшего образования —бакалавриата и магистратуры —повлекло за собой перепланирование абитуриентского цикла. Место разнородных вступительных испытаний занял единый государственный экзамен. Вслед за ЕГЭ появилась ГИА —единая аттестация девятиклассников. «Опрощение» образования обернулось еще двумя неоднозначными нововведениями: сокращением количества преподавателей и принятием нового образовательного стандарта, который успели окрестить «сухпайком для мозга» —настолько скромный объем предметов остался в обязательной, бесплатной части. Последним витком реформы, который должен стартовать уже в 2013/14 учебном году, станет полный переход на западную шкалу научных званий «бакалавр — магистр — доктор». Аспиранты и доктора наук должны уйти в прошлое —и перестать повергать в недоумение своими званиями западных коллег.
Масштаб реформы не позволяет оценить ее однозначно. Еще больше пугает экспертов разнообразие подводных камней, скрывающихся за каждым ее пунктом, —такое, что составить лоцию для плавания по ее бурным волнам кажется задачей трудновыполнимой. Если попрощаться со званиями аспирантов и докторов призывают и сами члены ученого сообщества, чтобы избавить науку от имитации исследовательской деятельности и повысить качество диссертаций, которое, как отмечается, год от года падает, то другие предложения вызывают недоумение. Более того —невозможно не заметить противоречия между некоторыми из них. Если реформаторы хотят видеть молодых ученых более самостоятельными и мотивированными, а магистров —настоящими специалистами в своих областях, то как это согласуется с пуризмом школьной программы? Сможет ли тот, кого десять лет приучают к мысли, что процесс познания сводится к выбору из готовых вариантов, написать диссертацию, претендующую на новое слово в науке? Кажется, примерить на себя академические головные уборы в ближайшем будущем смогут лишь те, кто обнаружил в себе тягу к знаниям еще на школьной скамье, —например, те, кто приносит сегодня России медали на международных научных олимпиадах.
Похоже, что реформа, набирающая обороты, рано или поздно потребует контрреформы —точнее, глобальной ревизии собственного содержания. Предпринять шаги в обратном направлении, совершить откат на советские позиции «лучшего в мире образования» уже не получится: окружающий мир безвозвратно изменился. Чтобы обеспечить своим детям путевку в новую жизнь, российскому обществу потребуется скорее заглянуть в будущее.
Сегодня во многие дома пришел интернет и с ним — поисковые системы. Анализ статистики с 2004 года позволяет увидеть, что ищут люди из разных стран в категории «наука». Самые популярные запросы в мире — математика, Луна, клетка, Википедия, ДНК, химия, математические игры, физика, Большой взрыв. За 2011 год количество поисковых запросов занимательная математика выросло на 2800%. Американская «десятка» математика, Луна, наука, математические игры, занимательная математика, Земля, калькулятор, занимательные математические игры, химия, периодическая таблица элементов. Сходным образом дело обстоит в Канаде, Германии, Швейцарии, Бразилии, Израиле, Индии, Австралии и Японии. А вот и отечественный топ — 10: ЕГЭ, ГДЗ, решебники, ответы, результаты ЕГЭ, Википедия ЕГЭ, ЕГЭ по русскому, алгебра, ГДЗ по алгебре. Мы не хотим решать, мы хотим списывать! В последнее время резко упала общая культура, отсутствуют элементарные знания по химии, истории, биологии, которые были у студентов еще десяток лет назад. На своей лекции группе «физтехов»нашей интеллектуальной элите — задаю вопрос: «Эти задачи возникли в то время, когда Колумб открывал Америку. Да, кстати, коллеги, когда это происходило?» Общими усилиями мы очертили временные рамки этого события. На взгляд группы, открытие Америки имело место между XII и XIX веками. Трудно с этим не согласиться.
Андрей ФУРСОВ, директор Центра русских исследований Института фундаментальных и прикладных исследований:
Реформы в образовании необходимы, поскольку в обществе произошли существенные изменения — и образование, прежде всего гуманитарное, должно было среагировать на них. Однако то, что имело место в первые десять лет XXI века, реформой образования никак не назовешь. По сути, это разрушение, разгром образования, результат которого — катастрофа. Уровень абитуриентов и студентов снизился до анекдотичности: в прошлом году я столкнулся с первокурсником МГУ, который никогда не слышал о Бородинском сражении, а прилагательное «бородинский» ассоциировалось у него только с существительным «хлеб».
В позднекапиталистическом обществе решающими факторами производства будут духовные, информационные, и именно монополия на эти факторы, их отчуждение начинают играть главную роль. Классовая борьба никуда не делась, она приобретает новые формы и перемещается в новые сферы. Образование — одна из таких сфер, и ее разрушение является неотъемлемым элементом неолиберальной контрреволюции, которая призвана в течение двух — трех поколений создать два класса: информационно богатых и информационно бедных. На Западе этот процесс продвинулся значительно дальше, чем у нас. В России же, при сохранении нынешних тенденций в развитии образования и в развитии страны, при закреплении ее нынешнего места в международном разделении труда, в ближайшие 15-20 лет образование придет в то состояние, которое необходимо только для обеспечения функционирования страны в качестве сырьевой периферии и потребления товаров из развитых центров.
Станислав КОЗЕЛ, профессор МФТИ:
Если говорить о естественных науках — я могу судить о физике, наши ребята на международных физических олимпиадах пока выглядят вполне достойно. За последние 10 лет они завоевали 49 медалей разного достоинства из 50 возможных. С большим успехом выступают наши школьники и на международных олимпиадах по математике, химии, биологии и информатике. Жаль, что у нас принято чествовать хоккеистов, футболистов, шахматистов и даже байкеров, но никак не победителей интеллектуальных соревнований — школьников, принесших во славу российской образовательной системы множество медалей.
На мой взгляд, негативную печать на всю российскую образовательную систему накладывает ее бесконтрольное расширение. В России расплодилось более 3 тысяч вузов и филиалов. Большинство новорожденных вузов не обладают никакой базой — ни кадровой, ни технической — для проведения образовательного процесса. Это привело к девальвации высшей школы в России, к неуклонному снижению ее рейтинга. Путь, по которому идет реформа образования, не может решить задачу подготовки кадров высшей квалификации.
Если пытаться определить состояние, в котором находится наше образование в настоящий момент, то лучший термин для этого «затянувшийся кризис». Но разговор о выходе из него, разговор о приоритетах в школьной системе образования, необходимый для решения общегосударственных задач, как правило, подменяется бесконечными спорами о вреде или пользе ЕГЭ.
